Елена фон Деннигес – Фердинанду Лассалю
Ваберн, четверг, вечером, 26 июля.
……………………………………. Теперь вы понимаете вашим чудесным умом и вашим великолепным, но милым мне тщеславием, как гласит мое решение. Я хочу быть и буду вашею женою! Вы сказали мне вчера вечером: «Произнесите лишь разумное, самостоятельное Да — et je me charge du reste». Хорошо, вот вам мое Да — chargez vous donc du reste; я поставлю вам лишь два маленькие условия, et les voila. Я хочу, — подумайте, дитя говорит я хочу — я хочу, чтобы мы испытали все, что в наших силах; — а в ваших силах, мой прекрасный, демонический друг, лежит так неслыханно — много, для того, чтобы достигнуть нашей цели достойным и разумным образом; это значит: вы придете к нам, мы попробуем расположить в вашу пользу родителей, равно как… и получить таким способом их согласие! Если нет, если они останутся неумолимы, когда мы сделаем все, что могли, — eh bien, alors tant pis! тогда останется еще Египет. Это — одно из моих условий. А вот другое: Я хочу и требую, чтобы затем все шло как можно быстрее. Ибо я могу, конечно, выдержать туман и дождь нынешнего утра и не заболеть серьезно, но целого ряда таких напряженных дней и неопределенных, мучительных настроений, какие я уже пережила, в связи с этим нашим делом, — этого, руг мой, нервы мои не выдержат. — У меня есть еще причина торопиться — я не хочу, чтобы весь свет говорил о нас и высказывал свое суждение о деле, которое его не касается, и подвергал бы меня множеству сцен, которых можно отлично избежать. Если дело разрешится так, как мы этого желаем, то они могут сколько угодно, раскрывать рты и таращить глаза, — тогда опорой и защитой моей будете вы, Фердинанд, — et je me moque pas mal du reste du monde. — Я знаю, что препятствия, которые нам предстоит одолеть, велики, огромны, но зато перед нами и огромная цель, а вы — исполинский дух, который с Божьей помощью искрошит скалы в песок и прах, который даже я смогу сдунуть моим слабым дыханием. На мою долю остается труднейшее — я должна холодною рукою убить верное сердце, преданное мне с истинною любовью, должна с холодным эгоизмом разрушить прекрасную грезу юности, которая, будучи осуществлена, должна бы составить счастье всей жизни благородного человека. — Поверьте, это будет стоить мы страшных усилий, но я хочу этого теперь и, следовательно, ради вас буду и, дурною.
Напишите мне тотчас при первой возможности; ибо лишь тогда, когда я в точности буду знать ваши планы и ваше твердое решение, когда получу приказ и желания повелителя и господина, лишь тогда смогу я начать выполнять и мои планы!
Е. Д.
