Нас соединили белые ночи
Мне было всего семнадцать. Я первый раз приехала в Петербург, и этот город покорил мое сердце. Огни Невского проспекта манили меня, древние стены храмов, реки и каналы в отблесках закатного солнца. Все это было мне в новинку, скромной провинциальной девочке.
Еще дома я слышала рассказы о прекрасных белых ночах и вот решила посмотреть на них своими глазами. Я гуляла по узким улочкам, восхищалась архитектурой, разглядывала людей вокруг, таких не похожих ни на кого из моих знакомых. Я потеряла счет времени. Когда пришло время возвращаться домой, метро уже было закрыто, а мосты вот-вот должны были развести. Я поспешила к Кантемировскому мосту. Я практически успела, не хватило каких-то двух секунд.
Пока я размышляла о том, что делать дальше, к мосту подбежал молодой человек. Он держал в руках букет белых лилий, моих белых цветов.
– Не успел! – разочарованно сказал он. – Теперь она точно уйдет от меня.
Мне стало жалко неудавшегося возлюбленного.
– Может, еще и не уйдет, – с детской наивностью начала убеждать я молодого человека, – вы позвоните ей!
Юноша вытащил телефон, набрал номер, но на том конце провода упорно молчали.
– Что ж, значит не судьба, – сказал он понуро. Затем он поднял взгляд. Какие голубые у него были глаза! В них были и небеса, и лучи солнца, и эти белые ночи!
– А знаете что, девушка-красавица? Раз уж мы с вами товарищи по несчастью, может, прогуляемся?
Мы гуляли всю ночь, он показал мне настоящий Петербург, волшебный, таинственный, волнующий. Мы купались в Неве, он рассказал мне о том, почему на Малой Садовой две кошки, и кто этот мужчина с фотоаппаратом и собачонкой. Ближе к утру мы забрались на крышу одного из старых жилых домов на Петроградской стороне. Оттуда открывался вид на весь город. Я видела Казанский собор, Зимний дворец, шпиль Адмиралтейства. Мы говорили обо всем на свете. Он рассказал, что познакомился со своей девушкой три года назад. Он очень ее любил, а она его нет. Он дарил ей ее любимые белые лилии, писал ей письма каждый день, посвятил ей песню. Он был музыкант, играл на скрипке, а ей хотелось чего-то «экономически выгодного», как рассказывал мне он. Сегодня они должны были расставить все точки над «i», но он не успел. Он был такой грустный в этот момент, мне захотелось его обнять, успокоить. Я поцеловала, он ответил на поцелуй, обнял меня, прижал к себе…
Ту белую ночь мы провели на крыше, а на утро он проводил меня до метро и взял мой номер телефона.
Он позвонил мне на следующий день и предложил встретиться еще раз. Все было прекрасно, мы обошли весь город пешком. Когда мы встретились в третий раз, он показал мне Петергоф и фонтаны, мы целовались в самых укромных уголках парка, кормили белок с рук. Я рассказала о том, как хочу стать художницей, он хвалил меня за это. Я оставалась ночевать у него, пока он спал, я делала наброски его портрета. Он был удивительно хорош во сне. У него было лицо, как у спящего ангела, как у маленького ребенка, такое спокойное и возвышенное. А утром он играл мне на скрипке «Песню Солвейг» Эдварда Грига.
В один день мы договорились встретиться у Казанского собора. Я пришла чуть-чуть раньше. У меня было предчувствие. Что-то грызло меня изнутри, но я старалась не обращать на это внимания. И вот я ждала его на скамейке у фонтана. Но его все не было. Он не пришел ни через полчаса, ни через час. Телефон был выключен. Тогда я начала волноваться. Я отправилась к нему домой, но дверь была заперта.
– Ой, милая, а нет здесь твоего парня, уехал сегодня, – сказала мне старушка-соседка, – еще с утра с какой-то высокой блондинкой. Радостный был такой…
На утро мне пришла смс: «Прости. Я остаюсь с ней».
Загрузка...